Гонка должников и кредиторов: новое в делах о банкротстве

И должники, и кредиторы ведут себя все агрессивнее. Но это не единственная тенденция в делах о банкротстве. Какие опасности подстерегают кредиторов и какие  - должников. Как меняется судебная практика? Об этом в онлайн-эфире газеты «Ведомости» рассказали  управляющий партнер санкт-петербургского офиса адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Иван Смирнов и советник бюро Евгений Гурченко.

– Что изменилось в делах о банкротстве в последнее время?

Смирнов: Мне кажется, главный тренд: гонка должников и кредиторов. Одни пытаются как можно быстрее убежать и получше спрятаться, другие — как можно быстрее догнать и найти. Тенденция такова, что должники ведут себя неподобающе агрессивно, на эту агрессию отвечают проактивные кредиторы, что отражается в судебных прецедентах, которые меняют правовой ландшафт.

Гурченко: Второй тренд – это субсидиарная ответственность. Во всем цивилизованном мире действует принцип ограниченной ответственности. Это связано с тем, что бизнес – рискованное занятие, и если мы создаем компанию и вкладываем имущество, то этим имуществом и должны отвечать. Но по факту мы сейчас сталкиваемся с ситуациями, когда даже максимально добросовестных бенефициаров привлекают к ответственности, даже если никаких оснований для этого нет.

Смирнов: Третий тренд – субординация требований кредиторов. Этот новый институт позволяет судам любые отношения внутри группы компаний, аффилированных или контролирующих должника лиц, признавать корпоративными, тем самым понижая права требования таких лиц в очередности удовлетворения перед другими кредиторами. Что приводит к ограничению таких лиц в правах, за исключением процессуальных.

– На что нужно обратить внимание в самом начале банкротства?

Смирнов: Прежде всего, посмотреть: кто конкурсный управляющий, кто инициировал банкротство, каков список других кредиторов, с кем можно взаимодействовать. Безусловно, важно знать, кто включается в банкротство в качестве конкурсных кредиторов, и, если такие кредиторы имеют признаки аффилированности, дружественности или фиктивности своих требований, необходимо оспаривать их действия. Можно проиграть первую инстанцию, апелляцию, кассацию, а в надзоре получить удовлетворение своих требований – такие прецеденты есть. Поэтому здесь важна проактивная позиция. Сейчас судебная практика идет по пути формирования новых правил. Например, механизм субординации – это как раз то, что нам дала судебная практика, а не законодатель.

– Что обычно делает недобросовестный должник?

- Обычно он пытается затянуть процедуру, обременить активы, создать контролируемую задолженность и неблагоприятные условия для независимых кредиторов, договориться о выплате минимальных денежных сумм. Поэтому сейчас крайне мало случаев, когда кредиторы получают 20 или 10 копеек на рубль – в лучшем случае, это три-пять копеек. Разница между номиналом требования и реальной суммой удовлетворения в рамках банкротства – огромная, чем и пытаются воспользоваться многие должники.

То есть суммы удовлетворения требований конкурсных кредиторов через несколько лет баталий – копеечные. Поэтому, конечно, разумный кредитор будет предпринимать все возможные действия для своей защиты – прежде всего, это использование уголовно-правовых механизмов, оспаривание крупных сделок, привлечение к субсидиарной ответственности, в том числе, членов семьи собственников.

– Как отличить добросовестного должника от недобросовестного? Что должно быть решающим для кредитора, чтобы он понял – пора начинать активные действия?

Гурченко: В России очень мало кредиторов, которые занимаются полноценным финансовым анализом и проверкой своих контрагентов. Поэтому здесь надо менять стандарт мышления. Мы рекомендуем создать чек-лист показателей и существенных фактов о компании, которые бы позволили отслеживать динамику изменения ее состояния. Важны: смена места регистрации, смена менеджмента, акционеров.

Дальше — финансовые показатели. Эту информацию кредитор может запросить в рамках стандартных деловых отношений. А банки вообще видят все банковские проводки и прекрасно понимают, куда идут деньги, хотя зачастую это не спасает их от «ухода денег» – они просто этого не заметили, поскольку операция проходит моментально.

Далее, самый простой и очевидный способ, которым никогда практически не пользуются, – прийти в компанию или на производство и посмотреть, что там реально происходит. Если компания сворачивает свою деятельность или вовсе ее не ведет, это сразу видно.

Кроме того, есть множество корпоративных механизмов, которые позволяют контролировать управление компанией. Можно выстроить тесное взаимодействие с менеджментом компании, если он, конечно, идет на контакт.

Смирнов: Сейчас каждый кредитор должен определить список ключевых контрагентов, от финансовой стабильности которых зависит его собственная финансовая стабильность. И по этим контрагентам проводить ежедневный мониторинг.

– Что делать кредитору, если должник скрывает активы?

Гурченко: Это звонок для начала активных действий по защите своих интересов. Можно начать с самых простых вещей. Например, если у вас есть согласованный порядок платежей с контрагентом, то его надо изменить – не нужно платить ему прежде, чем он выполнит свои обязательства. Обеспечения, поручительства от собственников бизнеса, залоги – абсолютно рабочие механизмы в такой ситуации. Если должник от кредитора существенно зависит, надо рассмотреть вопрос о введении своих людей в органы управления компании-должника. Это нужно делать аккуратно, чтобы не было установлено факта контроля и самого кредитора не привлекли к ответственности.

Если это не работает, нужно обращаться с исками в суд, пытаться наложить арест и получить обеспечительные меры. В некоторых ситуациях необходимо инициировать уголовные дела. Конечно, нужно следить за ситуацией – чтобы, когда мораторий отменят, получить возможность первым обратиться с соответствующим заявлением.

Смирнов: Если должник совершил сделку, которая кажется кредитору  подозрительной, ее можно и нужно оспорить. Мораторий устанавливает для кредиторов только запрет на обращение с заявлением о банкротстве. Но просуживать долг, истребовать имущество – можно. Можно получить судебный акт и возбудить исполнительное производство. И когда уже начнется банкротство, все доказательства недобросовестности должника будут в материалах дела и кратно повысят шансы кредитора на успешную защиту.

– Недобросовестный должник отказывается предоставлять документы. Что делать?

Гурченко: Нужно идти в суд и получать судебное решение. Очень важно понимать, что если кредитор — не банк, то судебное решение ему нужно получить уже сейчас, потому что иначе он не сможет опередить должника или других кредиторов, которые его уже получили. Это связано с тем, что в России процедура банкротства возбуждается только на основании вступившего в силу судебного акта, за исключением банков, которые могут и в отсутствие вступившего в силу судебного решения инициировать процедуру. Поэтому нужно к этому подготовиться.

– А как кредитору получить денежные средства из конкурсной массы?

Гурченко: Вопрос вечный, практически неразрешимый – этого очень сложно добиться. Есть формальные вещи, которые кредитор должен сделать: включиться в реестр, пытаться взаимодействовать с кредиторами и воздействовать на арбитражного управляющего, отыскивать активы, выявлять сомнительные сделки и оспаривать их, привлекать к ответственности непосредственно контролирующих лиц должника.

Закон о банкротстве дает кредитору большие полномочия. Во-первых, кредитор может поставить вопрос о соответствии конкурсного арбитражного управляющего тем требованиям, которые установлены законом. Он может жаловаться на него, и это, кстати, очень эффективный механизм, поскольку после возбуждения двух-трех административных дел можно ставить вопрос о дисквалификации недобросовестного арбитражного управляющего.

Во-вторых, закон позволяет кредиторам оспаривать сделки. Если кредитор видит, что процедура банкротства контролируется должником, что все активы выведены до процедуры банкротства в пользу аффилированных лиц, а конкурсный управляющий  бездействует, то он самостоятельно может оспаривать такие сделки. Более того, Верховный суд неоднократно указывал, что кредиторы в этой ситуации — слабая сторона, они не обладают никакой информацией, поэтому суд должен встать на сторону кредиторов и сам проводить тщательное расследование. Это зачастую позволяет вернуть достаточно существенные активы в конкурсную массу.

В-третьих, кредитор может привлекать собственников и бенефициаров к субсидиарной ответственности. И даже если арбитражный управляющий отказывается это делать, кредитор сам вправе подать заявление и провести процесс.

Кроме того, всегда можно пытаться договориться с бенефициаром должника.

– Как доказать, что кредитор пытается включиться в реестр требований дружественного должника?

Гурченко: Суды сейчас используют радикально гибкие критерии для того, чтобы такие требования исключить из реестра, то есть снизить их очередность и субординировать. Но прежде всего это прямая аффилированность.

Второе — экономическая обоснованность сделок. Зачастую происходит так, что между недобросовестными сторонами нет прямой аффилированности, а сделки совершаются между формально не аффилированными компаниями. Если эти сделаки происходят на странных условиях: с десятилетними отсрочками уплаты, с постоянными пролонгациями, уступками, зачетами, — это сигнал для судов, возможно, имеются основания для субординации.

– Как добраться до активов должника?

Гурченко: Это тоже вопрос вечный: где что искать? Самое простое — посмотреть на родственников. Расследования в Instagram и Facebook позволяют выявить многое. Кроме того, информацию о дорогостоящих зарубежных личных активах можно запрашивать – есть специальные компании, фактически детективные агентства, которые занимаются поиском и сбором информации: где открыты счета,  какие компании зарегистрированы, в какой юрисдикции какая недвижимость находится и т.п. Розыск активов действительно имеет смысл, если долг большой. На практике инструментом пользуются только крупные банки, а небольшие кредиторы их не используют, хотя могли бы объединиться и совместно инвестировать в расследование.

Смирнов: У нас даже был прецедент. Столкнулись с должником, у которого не было никакой социальной активности в интернете, и он считал себя в полной безопасности. Однако фотографии в аккаунтах людей, которые с ним общались, позволили установить и доказать некоторые факты. Иногда такие расследования — экономически эффективная история.

– Есть ли ограничения в способах получения доказательств?

Гурченко: Они установлены законом. Нельзя, например, привлечь в качестве свидетелей адвокатов. Но кредитор  может заявлять любые ходатайства с истребованием любой информации — практически нет таких документов, которые суд не мог бы истребовать на территории России.

– Надо пытаться договариваться кредитору и должнику?

Смирнов: Зачем нужно договариваться? Причин несколько. Есть риск уголовной ответственности для реальных собственников и руководителей должника. Второе – риск привлечения к субсидиарной ответственности. Третье – возможность оспаривания сделок, совершенных до банкротства. Не секрет, что многие должники в период моратория пытаются подготовиться к банкротству, совершая многочисленные сделки, которые попадают под особый режим контроля, а их оспаривание приводит к крайне негативным последствиям в виде признания их недействительными с субординацией требований. Поэтому должникам всегда нужно действовать максимально добросовестно и разумно. Понятно желание любого должника избежать субсидиарной ответственности и сохранить как можно больше активов, но все чаще такое поведение должников приводит лишь к еще большим проблемам и рискам.

– Говорят, что судебная система может не справиться с ростом банкротных дел. Что с этим делать?

Смирнов: Поможет дополнительное госрегулирование, которое установит механизмы действий должников и кредиторов после мораторного периода. Например, есть институт судебной рассрочки, и должник, который находится в неудовлетворительном финансовом состоянии, может им воспользоваться. Это льготный период, когда не начисляются неустойки и не вводятся финансовые санкции, что позволяет должнику за год выстроить свою хозяйственную деятельность, действуя добросовестно.

Кроме того, более активное использование процедуры мирового соглашения позволило бы значительно снизить нагрузку на судебную систему.

  Запись эфира доступна на YouTube-канале и Facebook «Ведомостей».